Танец Ады - Глупая история восьмая

Глупая история восьмая Танец Ады А вот женщина. Со своеобразной внешностью. С очень интересной внешностью. С нестандартной внешностью. С настолько нестандартной внешностью, что некоторые мужчины не считали её красавицей. Так про неё и говорили: «Ну т-а-а-а-к. Не красавица». Да что я вру, не некоторые мужчины, а почти все. В таких случаях всегда некоторые – значит, почти все. А почти все – значит, все без исключения. На женщину почти никогда не обращали внимания. А в таких случаях почти никогда – значит, всегда. Но это женщина была не просто какая-то абстрактная женщина, она была танцовщица. Она очень хорошо танцевала. Все, кто её видел, говорили: «Она так хорошо танцует. Вы бы видели, как она танцует. Это нечто!» Она была танцовщицей и очень хорошо танцевала. Вы бы видели. Она была очень красивой, когда танцевала. Очень. Но даже это ей не помогало, ведь далеко не всех мужчин затащишь в место, где танцуют женщины. Я не про те танцы и не про тех женщин, туда затащишь легко. Но в танце должна быть тайна, а сохранить тайну в тех танцах, на которых легко затащить мужчин, – сложно. Женщина танцевала другие танцы и была непопулярна у мужчин. Но кто-то написал стихотворение про её танец. Кто-то посвятил стихотворение её танцу. Кто-то попытался увековечить её танец в стихотворении. Глупая, конечно, затея пытаться увековечить танец. Танец нельзя зафиксировать, как только его фиксируешь, он перестаёт быть танцем. Танец – он только здесь. Танец – он только сейчас. Танец – он однажды. Однажды и всё. И всё. И всё. Но кто-то попытался. И она прочитала это стихотворение. И оно ей так понравилось, потому что у автора ну почти, почти получилось невозможное – увековечить танец. И она запостила стишок у себя на страничке в социальной сети. Но так как она была не очень популярна у мужчин, она даже упомянула, что стихотворение посвящено ей. Чтобы не перепутали. Как танцевала! Танцевала, что все эпитеты скупы. Ты будто землю целовала клинком стопы. Смерть кораблей под пенным валом, испуг толпы, как будто ливень танцевала... взывала ты. Так безнадёжно, так красиво, что все сравнения пусты. Ты расцветала Хиросимой, огнём пустынь. Как будто жизнью возносила смерть красоты – столь безответно, сколь бессильно. Так мстила ты. И тот, кому был этот танец, стоял поодаль, там во тьме. Остановить не смел, оставить тебя не смел. Летел в шелках протуберанец среди камней... Пусть мне сей пламень выжжет память, твой танец – мне. И это стихотворение даже произвело фурор на её странице, и те, кто видел её танец, говорили: «Ада, Ада, это про тебя. Это про твой танец. В этом стихотворении – невозможное. В нём увековечен твой танец. Ты представляешь? В нём танцующая ты!» А мужчины, которые не видели танец Ады, решили поскорее его увидеть, понять, что же это за танец, про который пишут такие стихи и такие комментарии. Мужчины вообще любопытны до чужих танцев. И они все захотели прийти, но не у всех получилось. Кого-то не отпустила жена. А кто-то испугался такой нестандартной внешности: «Ну какой у неё может быть танец?!» В общем, никто не пошёл. Кроме одного юноши. Юноши по имени N. Который очень хотел зафиксировать сейчас. И он очень хотел увидеть этот танец, чтобы сравнить его с написанным. И он пошёл. И он увидел танец. И он был поражён. И он влюбился. И он подарил ей цветы. И даже несмело и робко, ещё боясь осуждения друзей, позвал на свидание. Он написал ей письмо. И она согласилась. Она написала записку, в ней было одно слово: «Согласна». Юноша был очень доволен. Он хотел опередить того поклонника, который писал ей такие прекрасные стихотворения. А тот, между прочим, уже второе накатал. И она, между прочим, поспешила его опубликовать. была неправильной, худой невыносимой взметался пламенем подол с тоской и силой взлетал за ним пленённый зал в аплодисментах и ты пред ним, и он в слезах и все – бессмертны ты была вдох тысячи вдов узревших погибель впервые грохот эпох обдолбанный бог ушедшие нулевые вне языка: нота, строка – рождённой наново речью пламя, рука ворот, река слепок алого смерча и лопнув, гас светодиод и солнце меркло смотрел ослепший стадион в огонь фламенко ты нам была неравный стиль ты нас простила никто не в праве отвести взор от светила взметалось вверх веретено сжимались жилы в тебя созвездье вплетено непостижимо в тебя созвездье вплетено ты пламя в бездне ледяной вспыхнул рукав рухнув, упав больше не смела случиться вечность и миг брошенный мир знал совершенство ключицы нервный последний танец врезался времени в память после – уставшая тишина выключенные соцсети гибель твоя предрешена для твоего бессмертья ...взметнулось пламя сквозь подол потом угасло была неправильной, худой и в том – прекрасной И юноша понял – сейчас или никогда. Он через это стихотворение разглядел, что её нестандартная внешность – и есть настоящая красота. Даже без танца. И тем более с ним. Но у него был соперник. У неё был поклонник, который писал ей безумно красивые стихи про её танец, который понимал её танец, как она сама, как юноша не мог понять сам. Он это чувствовал. И теперь у него не было сомнений – он хочет быть её мужем. Он хочет, чтобы она стала его женой. И он предложил ей руку и сердце. И она согласилась. Она согласилась. И потом у них был секс. И они занимались любовью всю ночь. И это тоже был танец, который невозможно увековечить. И они уснули одновременно. И проснулись. Но он проснулся раньше. Он тихо встал, прошёлся по её замершей квартире и заметил её платье, то, в котором она танцевала. Оно лежало на комоде. Он нежно прикоснулся к платью, и оно соскользнуло на пол. А под ним лежало письмо. Не ему, он знал это. Но это был её нестандартный почерк, он уже знал его по той записке, по короткому слову «согласна». И он бы не стал читать это письмо, но там были строчки из первого стихотворения про танец. Он решил их перечитать, тем более написанные её рукой, её почерк ведь тоже танец. Он читал стихотворение и понял, что это черновик, написанный её рукой. Черновик стихотворения. Её черновик. Это она написала все эти стихотворения. Она написала все эти стихотворения. Он тихонько оделся и вышел. А женщина проснулась. И увидела, что он ушёл, и платье на полу и её черновики на комоде. Она догадалась, в чём дело. И она решилаН что никогда больше не будет танцевать и выкинула своё платье, И она решила, что не напишет ни одного стихотворения и порвала свои черновики. И она решила, что никогда не будет с ним и уже хотела удалить его номер, но увидела уведомление в своём смартфоне. Он написал на её стене, в её хронике сообщений. И она с замирающим сердцем открыла это сообщение и прочитала. Вот что он написал. дорогая, на что тебя выменял? дорогая, на что променял? сколько было всего в твоем имени только все – про меня, про меня! дорогая такое не вычистить, пусть меня сто богов проклянет на века для меня ты окажешься тысячным, как летящий клинок в быка дорогая, слышишь, внутри замирает миллиардом взлетевших стрел между нами – предсмертный взмах самурая?.. да нет же – острей! так танцуй же по крошеву светодиодных предпоследней варваркой в Риме в голове моей полные стадионы скандируют твое имя ты свершилась, случилась, сбылась станцевалась полосками шёлка твое имя узнал как баланс: звездочка – сердце – решётка дорогая, полёт фламенко слишком лёгок – не хватит сил ты же помнишь: светила померкли, когда вышла ты из такси. в этой свалке, в такой мясорубке я ослеп, дорогая, оглох: лишь способен расслышать в трубке как рождение мира: «Алло?» пусть все строчки тебе передарены, нет мне слаще смерти простой: непрочитанным комментарием под одним из твоих постов пусть же все человечество рушится, пусть Земля налетит на Сатурн! но плети, но плети это кружево, дай мне вслушаться в красоту дай мне впасться, разлиться дай устьями, растянуться всем курсом в курсив не искусственным быть – искусанным дай искусство твое вкусить! даже если окажешься вымыслом, жертвой пошлого ремесла – ты росла во мне деревом, выросла, ты меня теперь переросла дорогая, останься неназванной, безымянной, безликой моей как сияние чистого разума над волнами моих морей И все под этим стихотворением жали «Мне нравится» и писали восхищённые комментарии. А она читала, плакала и всё никак не могла нажать «Мне нравится», хотя ей очень нравилось. #константинпотапов #потаповвпрозе #глупыеистории #истории #проза #танец #сторителлинг